Весну и молодость встречали вместе

У каждого времени свои герои. Когда мне, как и многим моим сверстникам, в школе учителя рассказывали о целине, то в образе первоцелинника нам представлялся мужчина крепкого телосложения, с загорелым лицом, жилистыми руками, сжимавшими рычаги трактора, работающего от темна до темна (детство моего поколения пришлось на 70-е годы прошлого века, и мы уже жили в построенных первоцелинниками совхозах). На уроках мы узнавали от учителей, кто в нашем совхозе настоящий первоцелинник – их приглашали в школы, они открывали спортивные соревнования… Нередко первоцелинником оказывался сосед по дому, внешне ничем не примечательный, не очень любивший геройствовать на страницах газет, а молча делавший ту работу, которую нужно было делать.

С мужчинами-первоцелинниками все понятно. Но с высоты сегодняшнего времени далеко не каждый современный читатель поймет, почему в эту суровую целинную жизнь ехали женщины… С рассказа о некоторых из них, героинях-первоцелинницах, мы и хотим начать сегодняшнюю публикацию. И приводим отрывки из воспоминаний ветерана журналистики, заслуженного работника культуры РК Моисея Гольдберга. Материал любезно предоставлен нашим партнером – руководителем издательского проекта «Притяженьеземли» Элитой Осокиной.

Редактор журнала "Аграрный сектор"

Родины просторы, горы и долины,

В серебро одетый зимний лес грустит.

Едут новоселы по земле целинной,

Песня молодая далеко летит.

Ой ты, зима морозная,

Ноченька яснозвездная!

Скоро ли я увижу

Мою любимую в степном краю?

Вьется дорога длинная...

Здравствуй, земля целинная,

Здравствуй, простор широкий,

Весну и молодость встречай свою!

(слова из песни «Едут новоселы»

на стихи Нины Солохиной)

Вспоминаю свою встречу с удивительной женщиной – директором совхоза «Двуречный» Есильского района Евдокией Андреевной Зайчуковой, приехавшей на целину из Днепропетровска. Поселок только строился. Мы расположились в полевой гостинице: известный фоторепортер-тассовец Володя Севостьянов, автор знаменитого снимка «Девочка с цветами, вручающая букет Сталину на Мавзолее», мой друг, фотомастер Иосиф Будневич и я. Фото Севостьянова «Девочка с вождем» обошло все газеты и журналы мира, но после смерти Иосифа Виссарионовича его личника определили на передовые позиции труда. На вопрос Зайчуковой, как он себя чувствует в условиях пока неустроенного степного сервиса, москвич ответил:

– Нормально, Андреевна, сегодня отснял вашу первую улицу, первую высаженную яблоньку в саду и целую галерею трактористов. Даже сурков прихватил.

Разговор затянулся до глубокой ночи, а гостиничный номер представлял собой отсек в финском сборном домике, на котором еще не было чердака. С небес нам светила луна. Севостьянов, будто спохватился, взял в руки свой кремлевский Linhof – эта камера для нас, рядовых журналистов, казалась диковинкой, все работали «Лейками».

– Ты куда, Володя? – встревожилась Зайчукова.

– Отсниму ночной стан под лунным сиянием и яркими звездами. Помните, «Луной был полон сад». Я так и назову эту серию «Целина. Любовь при луне» и обязательно отсниму ваши рассветы.

Знаю, что в Днепропетровске отговаривали Зайчукову от поездки на казахстанскую целину. Ей говорили, что ее умение зажигать людей добрыми замыслами и светлыми идеями и им пригодится, просили не уезжать.

Старенькие, пожелтевшие от времени журналистские блокноты хранят множество беглых записей, касающихся Андреевны, как ее называли на целине. Меня тянуло к ней как магнитом. Она, считайте, автор лучшего поселка и самого крепкого хозяйства на есильщине. Совхоз «Двуречный» гремел, зайчуковские поля считались самыми высокоурожайными, колосья крупные, налитые. Но требовательность ее была жесткой. Увидит вблизи двуреченского поля у соседей гриву сорнячков, бригадира на весь район прочихвостит. Могла схватить за грудки и отчитать:

– Что ты мне ковры сорняков расстилаешь, позорник!

За такую требовательность Зайчукову избрали секретарем Кийминского райкома партии. Она не стеснялась давать нахлобучки любому провинившемуся мужику.

– Ты же позоришь не только себя, но и семью свою, детишек. Завтра к шести утра вызываю тебя на ковер.

Разборки, конечно, были нешуточные. Мне нравились ее совершенно неожиданные суждения. В одном из разговоров с самим Хрущевым она вдруг ляпнула:

– Вот вы, Никита Сергеевич, прислали в Казахстан на должность директоров целую группу генералов, прошедших минувшую войну. Вояки они действительно были лихие. Показывали высшую воинскую доблесть, и вся грудь у них в орденах, а вот директорами они оказались никудышными, толку от них нет. Генеральскими окриками и командами крестьянскую душу не пробудить. Хлебное поле – не поле брани. Колос любит тишину, а не «гром победы, раздавайся».

Узнав об этом разговоре, секретарь обкома партии Николай Ефимович Кручина сказал: «Андреевна – ящик с сюрпризами».

Сам же Хрущев, приехав к ней в совхоз «Ижевский», основательно отругал Зайчукову за то, что в хозяйстве игнорировалась его любимая культура – кукуруза.

– Если мы не научимся заниматься кукурузой, как это делают американцы, нам не решить проблему увеличения производства мяса и молока.

Но, уезжая, уже на станции Вишневка, где стоял его поезд, он увидел Зайчукову, вышел к ней без пиджака, в одной рубашечке. Был март. Падал снег.

– Не обижайся, Дуся. Мне нечем кормить страну, понимаешь?

Я записывал этот разговор на репортерском магнитофоне и заметил, что стоять на холоде опасно, можно простудиться.

– У вас чистый воздух, хочется им дышать и дышать. В Москве о такой свежести можно только мечтать.

Хрущев попросил подать ему коробку с фруктами.

– На тебе, Дуся, от меня подарок. А насчет генералов ты права. Прости их, они еще не отошли от войны. Подумаем, отзовем.

Директор «Двуречного» была очень требовательна к себе и к каждому рабочему. Не терпела бузотеров, как она называла лентяев. Однажды посадила двух провинившихся мужиков-выпивох в самосвал, сама села за руль и вывезла их за поселок, включила опрокидыватель и вывалила, как мусор. Об этом забавном случае она рассказывала Василию Павловичу Соловьеву-Седову, прекрасному композитору, чьи песни полюбили люди. Но Василий Павлович почему-то взял этих горемык под сочувственную защиту. Признался, что сам любит прикладываться к крепким напиткам.

Знаю, не все ладилось у Андреевны в быту. Жила без мужа. Но что бы там ни говорили, ни судили, ее прожитая жизнь полна великолепия солнечного света. Ее след в океане поднятой целины ярок, красив, как напоминающий нежную утреннюю зарю пылающий огонек тюльпана на фоне степного рассвета.

Крепкой хозяйственницей проявила себя на есильской целине и директор совхоза «Каракольский» Лия Яковлевна Гольдберг. Ее, как и Зайчукову, считали лидером хлеба. Отстроить на пустом месте поселок с полтавскими вишневыми садами, с пылающими мальвами, добиться доверия разношерстного люда – все это требовало особого внутреннего состояния души этой мужественной женщины, приехавшей в Казахстан из Белоруссии. Ее считали талантливейшим агрономом.

Когда ее спрашивали о сугубо личностных чувствах и как складываются отношения с сильным полом, который ее окружал, она отвечала:

– Моя любовь – поле. Оно дарит мне нежность и приносит упоение и радость. А семья моя – это вы, удальцы-молодцы. Всем вам здесь хватает работы по горло. Влюбляйтесь до бесконечности, а золотая пшеничка – лучшее приданое для осенних свадеб.

– Она никогда не шумела, не жужжала. Посмотрит в глаза с укором, если проштрафишься, и этим все было сказано. Так она пробуждала в нас крестьянскую совесть и не допускала расшатывания дисциплины, – рассказывал Владимир Васильевич Виблый, проработавший 45 лет бригадиром. – Мы ежегодно засевали 6 тысяч гектаров пшеницы, а в целом совхоз выращивал хлеба на площади более 30 тысяч гектаров. Ее агрономические знания позволяли нам каждый год добиваться высоких урожаев. Имя этой женщины заслуживает всяческой людской благодарности.

Встречаясь часто с Лией, я записывал разговоры о житье-бытье, она часто называла имя Николая Желонкина. Руки у парня были золотыми. Поле засеет – любо-дорого посмотреть, но часто валял дурака, увлекался зеленым змием. Однажды попался на глаза Лие Яковлевне.

– Снимаю тебя с трактора, Коля. Сколько можно прощать твои выкрутасы? Поработаешь рядовым смазчиком или водовозом. Признайся, где водку берешь?

Провинившийся признался, что разработал свою технологию превращения ядовитого порошка дуста в напиток веселого настроения. Для этого он разводит эту гадость и пропускает через фильтры нескольких противогазов.

– Так ты же гробишь свое здоровье, пойми.

Лия Яковлевна крепко поругивала Николая, но взяла его на поруки и сумела сохранить в коллективе, он стал лучшим механизатором в районе.

Осенью 1964 года каракольские хлебные нивы выдались особо щедрыми. Каждый колосок вызванивал славу труду, всем целинникам. Полюбоваться этим хлебом прибыл сам Никита Сергеевич Хрущев. Проблемами реализации столь грандиозного проекта, как он однажды выразился в Шортандах на встрече с учеными, должен был рулить он лично. Накормить народ считал для себя главнейшей задачей.

Поезд Никиты Сергеевича остановился на станции Ковыльная. Он вышел к встречающим в приподнятом настроении. В поездку на целину он пригласил известного английского газетного магната лорда Томсона.

– Вот ваши газеты долдонят без конца о пыльном котле, который получился у Хрущева. Сейчас я тебя повезу, и ты увидишь море хлеба.

И впрямь, бескрайность золотого разлива не могла не восхитить английского гостя. Автомобильный кортеж остановился на полях Каракольского совхоза, где Хрущева сердечно приветствовала Лия Яковлевна.

– Вот видишь, господин лорд, вы там пишете, что в Кремле недолюбливают евреев, а ты найди у себя в Англии такую еврейку, как Лия, которая бы засевала столько хлеба.

Никита Сергеевич высказал множество комплиментов директору Каракольского, обнял ее.

– За такой урожай достойна Золотой Звезды. Будешь в Москве, приму лично тебя. Спасибо тебе сердечное!

Увы, до новой встречи в Москве дело не дошло по известной причине.

Готовя свою публикацию о женщинах доблестных целинных лет, я не мог не сопоставлять прошлое с настоящим, чтобы ответить на вопрос: сохранился ли дух первоэшелонцев в сегодняшних буднях, талант, горение, задор, искренность чувств, увлеченность делом, наконец жизнеощущение?

Позвонил акиму Мариновского сельского округа Светлане Андреевне Валитовой, которая вместе с учителями здешней школы с участием многих детей к 60-летию целинного подвига хочет открыть зал целинной славы.

– То, что произошло, было необходимостью, велением времени. Целина стала судьбой не только для когда-то приехавших в нашу атбасарскую степь, но и для нас, ныне живущих. Не любить эту землю просто нельзя. Днем рождения совхоза «Мариновский» мы считаем 18 апреля 1954 года, когда был подписан приказ о назначении Анатолия Васильевича Заудалова первым директором. Он проявил себя своей душевностью, умением сплотить характеры всех новоселов. Здесь, на целине, Заудалов стал известной личностью, о нем заговорила вся страна. Он умел работать с молодежью, все его называли своим отцом. Никто не помнит, чтобы он кого-то обидел, обманул, прошел мимо беды, проявил бесчувствие. Молодые люди должны развивать свои способности и определить идеалы, найти свою мечту.

– А историю с эшелоном московских невест помнят сейчас в вашем поселке? – спросил я Светлану Андреевну.

– А как же! Зачинателем того патриотического эпизода была первоцелинница Елена Харитоновна Клешня. Почувствовав, что некоторые холостяки заскучали за подружками, Леночка написала письмо в «Комсомольскую правду» с обращением к девчонкам страны: «Приезжайте, невесты! Наша степь необъятна. Молодой квас и тот играет. Приезжайте, замуж повыходите. Молодость к молодому тянет. Всем найдется работа, здесь сбудется ваша мечта». Главная молодежная газета страны опубликовала это письмо. И вскоре на станцию Атбасар прибыл «эшелон невест», как этот поезд прозвали железнодорожники. Дело в том, что в этом поезде пассажирами в трех вагонах были девушки, которые отозвались на письмо первоцелинницы из совхоза «Мариновский».

Нынешний аким округа решила по Интернету разыскать участниц того порыва и уже связалась с некоторыми милыми женщинами из того эшелона. Они, конечно, теперь уже бабушки, проживают в разных городах и весях. Но Лариса Алексеевна Молодых, Александра Васильевна Язвенко, Клавдия Егоровна Нестеренко уже решили непременно побывать будущей весной в их родной Мариновке вместе с внуками и принять участие в открытии зала целинной славы.

Добавлю – то было радостное, счастливое время. Мне приходилось частенько бывать на целинных свадьбах. Регистрация молодых не сопровождалась традиционным маршем Мендельсона и азартной песней Магомаева «Ах, эта свадьба пела и плясала». Жениху и невесте преподносились сноп и каравай, пахнущий настоем степных трав. Конечно же, гармонист растягивал меха, и все вместе звонко напевали знаменитую родыгинскую песню:

Ты ко мне приедешь

         раннею весною

Молодой хозяйкой

   прямо в новый дом.

С голубым рассветом,

         тучной целиною

Трактора мы вместе

         рядом поведем.