Академик Валерий Кирюшин: о земле, целине и научной судьбе

С Валерием Кирюшиным мы встретились во время его приезда в Астану. График работы известного академика был достаточно плотным: он читал лекции для студентов агрономического факультета, встречался с учеными НПЦ зернового хозяйства им. А. И. Бараева и производственниками. Несмотря на плотный режим работы, он с удовольствием согласился пообщаться с нашей редакцией, и мы побеседовали по широкому кругу вопросов агрономической науки и сельхозпроизводства.

Валерий Иванович является академиком Российской академии наук, доктором биологических наук, профессором, заведующим кафедрой почвоведения РГАУ-МСХА им. Тимирязева. Он автор теории адаптивно-ландшафтного земледелия и методологии проектирования наукоемких аграрных технологий, адаптивных к различным агроэкологическим условиям. Имея богатый опыт научной деятельности в России и Казахстане, Валерий Кирюшин сегодня на производстве внедряет научные разработки, которые прошли апробацию в различных природно-климатических условиях в течение его 50-летней научной деятельности.

 Шортанды – моя профессиональная родина

– Валерий Иванович, ваша научная деятельность началась во ВНИИЗХ. Расскажите о первых годах работы в институте.

– Шортанды – это моя профессиональная родина. Здесь у меня все начиналось. Здесь были сделаны первые проекты, которые послужили началом большой работы по формированию концепции почвозащитного адаптивно-ландшафтного земледелия.

Во ВНИИЗХ я пришел со студенческой скамьи. А все началось с того, что два года проходил там практику во время учебы в Тимирязевской сельхозакадемии. В те студенческие годы, полные романтики, я постоянно рвался на целину. Первая такая попытка была сделана после поступления в МГУ на факультет экспериментальной и теоретической физики. Но секретарь райкома комсомольскую путевку мне не дал, сказав, что я еще «зеленый» и не имею специальности, а потом вообще заявил, что нет путевок, хотя я точно знал, что они были.

Но желание поехать в неизведанный край было столь велико, что я удрал из МГУ и поступил в Тимирязевскую сельхозакадемию. Оттуда, как мне представлялось, я уж точно попаду на целину как специалист. И моя мечта сбылась очень скоро – вначале я смог поработать там в период летних практик. После окончания академии передо мной уже не стоял вопрос, куда ехать работать. Целина притягивала меня своим масштабом работ и размахом преобразований. Направление на работу я сам выпросил у руководства факультета, рекомендовавшего меня в аспирантуру. Шел 1964 год.

– Как встретила целина молодого выпускника?

– Условия были достаточно суровые. Молодежи на целину приезжало много со всего Союза. Строили бараки, никаких городских удобств, аскетичный образ жизни. Зимой, бывало, внутри барака вода замерзала. В Шортанды мы жили в комнате на 8 человек. Интересно, что через много лет все мои соседи по комнате стали профессорами и академиками. Такую вот жизненную и научную закалку дала нам целина. В Шортанды я проработал 16 лет. Сразу после окончания Тимирязевки меня взяли старшим научным сотрудником, затем я руководил лабораторией. Когда началась реализация второго этапа почвозащитной системы земледелия – ее совершенствование и теоретическое обоснование, – я вплоть до 1980 года заведовал отделом агропочвоведения во ВНИИЗХ. А в 1980 году моя судьба круто повернула на север – я был назначен директором Сибирского НИИ земледелия и химизации сельского хозяйства.

– Какую научную работу вы вели в Шортанды?

– Все началось с того, что я приехал из Тимирязевки с двумя большими ящиками химической посуды, в бараке организовал химическую лабораторию и заложил три солонцовых стационара в различных природных районах. На основе генезиса почв солонцовых комплексов были разработаны приемы их мелиорации, затем системы земледелия на различных комплексах этих почв. Впервые сложилось понимание необходимости дифференцированного подхода к использованию различных земель. Эта, кстати, очень трудоемкая работа включала создание шкалы солеустойчивости и группировки растений солонцеустойчивости, которые в дальнейшем получили довольно широкое распространение.

Одновременно были развернуты исследования по режиму и круговороту органического вещества черноземов Казахстана, в результате которых впервые показано уменьшение потерь гумуса при плоскорезной обработке, а также снижение интенсивности процесса минерализации азота при минимизации почвообработки.

Пыльный котел

– Ваше становление как ученого проходило в годы, когда ВНИИЗХ руководил А. И. Бараев. Какие воспоминания остались о нем?

– Я не был так близок к А. И. Бараеву, как некоторые другие заведующие отделами, хотя в последние годы мы работали довольно тесно. Сейчас жалею, что не сумел при жизни сказать всех добрых слов вместо каких-то «критических соображений». Последняя довольно острая дискуссия была при написании совместной с ним статьи в журнал «Земледелие» (Бараев А. И., Кирюшин В. И. Резервы целинного земледелия // Земледелие, 1978, № 9), где шла речь о возможных вариантах почвозащитной системы земледелия. В дальнейшем уникальный опыт научно-организационной деятельности А. И. Бараева стал классическим учебным пособием в отношении координации научных исследований на всех уровнях, методов освоения научных достижений в производстве, взаимодействия с государственными органами, формирования научно-технической политики в АПК. Я пользуюсь этим учебным пособием до сих пор. Попадая в сложные ситуации, невольно задумываешься о том, как бы поступил А. И. Бараев в том или ином случае.

 Из воспоминаний наиболее остры эпизоды, связанные со сложностями освоения почвозащитной системы земледелия, трудностями ее восприятия, неоправданной, порой беспардонной критикой, оскорблениями в адрес директора института. После того как были разработаны основные элементы почвозащитной системы земледелия, Александр Иванович принимал всевозможные меры по ее освоению в опытном хозяйстве ВНИИЗХ и расширению его площади. Он сумел присоединить соседние колхозы и довести площадь ОПХ до 35 тысяч гектаров. В 1965 году в период разыгравшейся пыльной бури первый секретарь обкома Н. Е. Кручина, облетая на самолете хозяйства Целиноградской области, затянутые пеленой пыли, увидел просвет над опытным хозяйством. Увиденное произвело сильное впечатление на руководителя области, который в тот же день собрал руководителей районов на срочное совещание, где А. И. Бараев изложил суть вопроса, а Н. Е. Кручина в очень конкретных выражениях сформулировал задачи. Когда участники совещания устремились к своим автомобилям, он на пять минут задержал их, дабы они, вдыхая пыль, осмыслили значение проблемы. С этого момента началось освоение системы с активным участием института, сотрудники которого были закреплены за конкретными хозяйствами. Однажды директор отругал на ученом совете сотрудника, который сидит на заседании совета, в то время как в закрепленном за ним хозяйстве свирепствует пыльная буря.

Приведу еще эпизод, свидетельствующий о том, как трудно проходило переосмысление традиционных представлений об обработке почвы. В 1969 году, когда почвозащитная система была освоена на миллионах гектаров, А. И. Бараев представил на кафедру земледелия Тимирязевки докторскую диссертацию. Ему отказали, потому что «этого не может быть»… Помню, такое непонимание произвело на нас, сотрудников Александра Ивановича, особенно тимирязевцев, тяжелое впечатление. Сам же он, не предаваясь обидам, организовал переобучение монгольских специалистов – выпускников Тимирязевки новой системе земледелия и стал принимать меры по подготовке нового учебника по земледелию. Но он появился значительно позже. А спустя почти 30 лет, в 1996 году, я издал учебник «Экологические основы земледелия» и посвятил его академику А. И. Бараеву. По иронии судьбы этот учебник был жестко раскритикован ученым советом ВНИИЗХ и ЗПЭ с требованием изъятия из учебного процесса. Он был написан в терминах новой парадигмы природопользования и очень пригодился на этапе формирования представлений об экологизации земледелия в настоящее время. В 2013 году учебник был отмечен премией правительства РФ в числе учебников по землепользованию и землеустройству.

 – Почему Хрущев был так недоволен Бараевым, что решил его снять?

– Слабым местом организации сельскохозяйственной науки в стране было неумение и нежелание государственных деятелей адекватно взаимодействовать с учеными, бесцеремонно отдавая указания и подбирая удобных им руководителей научных учреждений. Н. С. Хрущев, помимо этого, отличался особым волюнтаризмом. Он пытался сам разобраться в сложных противоречиях сельскохозяйственной науки 50-х годов. Понял несостоятельность сталинского плана преобразования природы, надуманность концепции изменения климата под влиянием лесополос, бесперспективность травопольной системы и так далее. Но при этом Хрущев понял необходимость освоения целинных земель. И понял правильно… но как поступил. Разгромив травопольную систему со всеми ее недостатками и достоинствами, ушел в другую крайность – повсеместное навязывание пропашной системы земледелия. Устроил неподготовленную кампанию освоения целины, которая поднималась традиционной пахотой, что привело к пыльным бурям, опасность которых Хрущевым недооценивалась. Дальше разыгралась трагедия противоречий. Бараев к 1964 году положил начало спасения целины в виде плоскорезной системы обработки почвы в зерно-паровых севооборотах, где пар являлся необходимым условиям борьбы с сорняками и устойчивости производства зерна. Хрущев требовал сеять кукурузу, не понимая значения чистых паров, которые вызывали у него вспышки гнева. В 1964 году Хрущев приехал в Шортанды, в грубой форме (тогда меня, вчерашнего студента, это потрясло) провел совещание в клубе института, отстранил директора от работы и никаких аргументов не воспринимал. Но снять Бараева он не успел, поскольку его самого через некоторое время проводили на пенсию. В этой истории потрясает мужество ученого и человека, который в дискуссиях с Хрущевым не отошел ни на шаг от своих взглядов. При этом надо понимать, что Бараев был тогда еще в окружении скептиков и многих недоброжелателей. Они были и в самом институте и не в очень корректной форме проявляли свое отношение к Бараеву в период посещения института Хрущевым.

По словам лечащего врача А. И. Бараева, на его сердце было несколько шрамов от инфарктов. Наверное, первый был от встречи с вождем. Представьте себе его состояние в то время, когда особенно нужна была поддержка государства в деле спасения от экологической катастрофы.

Таким он оставался до конца жизни, и за это его любили сподвижники. Помню годовщину 90-летия А. И.  Бараева во дворце культуры, который он построил. В начале конференции на большом экране вспыхнул портрет А. И. Бараева. Все поднялись и очень долго аплодировали, у многих были слезы. Грешен, трудно было сдержаться…

– Вспоминая о целине, часто говорят о трудовом героизме людей…

– Несмотря на все ошибки и противоречия, освоение целины было и по сути, и по форме героическим. Итог ее – создание аграрной цивилизации на востоке страны – достоин высокой оценки и благодарности тем людям, которые это сделали. Страна отдала должное первоцелинникам, многие из которых стали героями социалистического труда, отмечены различными наградами и доброй памятью.

К сожалению, это почти не относится к ученым, которые разгребали последствия ошибок вождей и спасали целину от экологической катастрофы. Их не баловали наградами.

Иностранные гости удивлялись научным достижениям ученых, работавших в крайне тяжелых производственных и бытовых условиях. Известный канадский ученый-эрозионник Вудраф был до слез поражен блестящими экспериментами Е. И. Шиятого, выполнявшимися в самодельной аэродинамической установке, отнюдь не напоминавшей лабораторию искусственного климата в Саскачеванском университете. Теперь трудно кому-то поверить, что главным стимулом напряженной работы был энтузиазм людей.

Не могу не вспомнить шортандинского Маресьева – заведующего лабораторией агрохимии П. Л. Сычева. Лишенный обеих ног, он вел трудоемкие полевые опыты, меняя протезы после каждой посевной кампании. Это в его опытах изучались локальные способы внесения удобрений, показана особо важная роль припосевного внесения фосфорных удобрений (в рядки).

Об этих и многих других замечательных ученых – сподвижниках А. И. Бараева можно написать увлекательную повесть.

К сожалению, судьба большинства их более чем скромна. В трудные годы о них никто не вспомнил, управлялись, как могли, уезжали куда могли. Как в песне: «Родина была скупа на милость, как измученная нищетою мать». Новое государство также не озаботилось ими.

 Говоря о людях целины, не могу не вспомнить партийных и государственных руководителей, которые сыграли важную роль в освоении новой системы земледелия, тогдашних первых секретарей Целиноградского и Павлодарского обкомов партии Н. Е. Кручину и Ф. Т. Моргуна. Федор Трофимович спустя много лет уже после знаменитого эксперимента по освоению почвозащитной системы земледелия в Полтавской области прибыл в Тимирязевку с рукописью докторской диссертации брать реванш за Бараева, как он выразился. Взял! В трудную минуту конфликта с Хрущевым А. И. Бараева поддержал секретарь ЦК КП Казахстана Д. А. Кунаев.

Почвозащитная технология в Сибири

– Когда вы приехали в Сибирский НИИ земледелия и химизации сельского хозяйства, над какими проблемами работали? 

– Меня пригласили в Сибирское отделение ВАСХНИЛ как возможного проводника почвозащитной системы земледелия на восток Сибири. К этому времени, к 1980 году, выходцами из ВНИИЗХ С. С. Сдобниковым и П. И. Хлебовым было положено начало организации этой работы в Западной Сибири и Алтайском крае. Предстояло перестроить в этом направлении работу Сибирского НИИ земледелия и химизации сельского хозяйства, специализировавшегося преимущественно на проблемах защиты растений, которые решались, надо сказать, на высоком научном уровне.

Первое острое впечатление от переезда в Сибирь я получил в опытном хозяйстве института в Кочковском районе Новосибирской области. Поразило бездорожье. Дороги, ведущие из Казахстана, на границе с Россией переставали быть асфальтированными. Между Омском, Новосибирском и Красноярском были грунтовые дороги, по которым невозможно было проехать в непогоду. Второе потрясение я получил, увидев неасфальтированный зерновой ток с буртами зерна, чудовищно засоренного семенами сорняков. Дополняли тяжесть впечатления неухоженные поселки. Этого безобразия не было в Казахстане, где все тока, как и дороги, были асфальтированы, выстроены поселки с коттеджами. Сейчас, когда слышу какие-то упреки, вместо благодарности за созданную аграрную цивилизацию в ущерб другим регионам страны, становится грустно. Особенно неприличны ханжеские разговоры некоторых российских горе-экологов об экологической катастрофе, якобы погубившей черноземы. Дело как раз в том, что катастрофа была вовремя предотвращена усилиями тех, кто себя не жалел ради благой цели.

 В институте удалось создать творческий коллектив из высококлассных ученых и специалистов. Были разработаны зональные системы земледелия Сибири, а затем интенсивные агротехнологии, получило развитие математическое моделирование систем земледелия. В двух ОПХ и опытной станции института под руководством академика Н. В. Краснощекова разрабатывались подрядные формы организации труда. Экспериментировали с новыми формами экономических отношений. К сожалению, наработки не были использованы радикально либеральной реформой. Но, к счастью, разработанные модели дифференцированного земледелия послужили в дальнейшем началу адаптивно-ладшафтного подхода, который зарождался еще в Шортандах. Опорой моделирования и построения систем земледелия в различных зонах Сибири стали многофакторные полевые эксперименты.

– В чем были особенности заложенных стационаров?

– Дело в том, что научно обоснованные системы земледелия должны разрабатываться на основе математических моделей, учитывающих системное взаимодействие всех элементов земледелия. Эти взаимодействия изучаются в многофакторных многолетних экспериментах. В них выясняются, в частности, взаимодействия: доля чистого пара в зависимости от уровня удобрений и защиты, степень минимизации обработки почвы в зависимости от уровня обеспеченности агрохимическими ресурсами и так далее.

Опытные стационары с такими программами были заложены в основных природных зонах Сибири. Они и послужили разработке новых подходов к углубленной дифференциации земледелия не только к различным природным условиям, но и уровням интенсификации. Эту работу достойно продолжил мой ученик, сменивший меня на посту директора СибНИИЗХима – замечательный ученый и исключительно порядочный человек, которому я очень благодарен, Анатолий Иванович Власенко.

Возвращение в Тимирязевку

– Когда вы приехали на работу в Москву в Тимирязевскую СХА?

– В 1990 году меня перевели на работу в комиссию по продовольствию и закупкам Совета Министров СССР. Тогда по инициативе академика Абалкина были сделаны попытки создать новую модель экономики, в том числе аграрной. Намечавшийся эволюционный путь перехода к рыночной экономике был в дальнейшем заменен радикально-либеральной идеологией с фетишизацией рынка как единственного регулятора экономики. В результате этого курса сельское хозяйство погрузилось в перманентный кризис. Анализу этих событий я посвятил подробную статью («Последствия радикального экономического либерализма и задачи новой аграрной политики». Журнал «Инновации № 1, 2015). Тогда мой опыт гендиректора НПО «Земледелие», актуальные разработки академика Н. В. Краснощекова по арендному подряду, кооперации и др. не пригодились. Особо сожалею, что не удалось реализовать программу интеграции сельскохозяйственных вузов и зональных НИИ по сельскому хозяйству и повлиять на создание инновационной службы, чего нет и по сей день.

Перебравшись в Тимирязевку после развала СССР, я углубился в разработку агроэкологической типологии и оценки земель и методологии проектирования агроландшафтов. Казахстанский и сибирский опыт позволили мне в 1993 году сформулировать концепцию адаптивно-ландшафтного земледелия, а затем осуществить ее в виде проекта для ОПХ «Михайловское» ТСХА. После этого были реализованы математические модели адаптивно-ландшафтного земледелия для Владимирского НИИСХ совместно с А. Л. Ивановым и для Южного Зауралья совместно с И. Л. Фруминым, затем началась разработка пилотных проектов адаптивно-ландшафтного земледелия и агротехнологий для Саратовской, Тамбовской, Воронежской, Белгородской, Курской и других областей.

Адаптивно-ландшафтному земледелию альтернативы нет

– Вы автор теории адаптивно-ландшафтного земледелия. Почему, на ваш взгляд, именно этот подход в будущем должен стать основой для рационального использования земельных ресурсов?

– Адаптивно-ландшафтные системы земледелия – результат закономерного развития зональных систем земледелия, которые в свою очередь эволюционируют от почвозащитной системы земледелия, появившейся как спасение от экологической катастрофы. Это естественный процесс экологизации земледелия, который получил значительное ускорение после принятия Декларации по окружающей среде и развитию в 1992 году. Произошла смена парадигмы природопользования от антропоцентрической (все для человека), приближающей глобальную экологическую катастрофу, к природоохранной (биосферной), в основу которой положен принцип сохранения экологических (жизнеобеспечивающих) функций биосферы и почвы. На протяжении всех этих лет в мировой науке происходило переосмысление основ природопользования, развивались представления о территориальном планировании, ландшафтном проектировании, землеустройства на ландшафтно-экологической основе. В 2004 году принята Европейская конвенция о ландшафтах, декларирующих принципы защиты, управления и планирования ландшафтов как сферы жизнеобитания. Российская земледельческая наука также была сориентирована на развитие докучаевского наследия, что выразилось в постановлении сессии Россельхозакадемии в том же знаменитом 1992 году с призывом к «конструированию агроландшафтов».

Западноевропейские страны, где достигнут очень высокий уровень интенсификации земледелия, озадачены снижением рисков химического загрязнения путем биологизации. В России, где деградация земель является следствием экстенсивного хозяйствования, стоит задача одновременной экологизации и адаптивной интенсификации земледелия, под которой понимается дифференциация его применительно к природным и социально-экономическим условиям и технологическая модернизация.

Новая природоохранная идеология потребовала переосмысления привычных понятий с позиций экологического императива. Поэтому нам пришлось существенно перерабатывать учебные программы и учебники.

– Насколько успешно концепция адаптивно-ландшафтного земледелия работает на экономику, на реальные запросы сельхозпроизводителей?

– Концепция адаптивно-ландшафтного земледелия реализуется двумя формами:

1)                ТЭО (технико-экономическое обоснование) систем земледелия;

2)                проект адаптивно-ландшафтого земледелия и агротехнологий.

ТЭО систем земледелия разрабатывают на этапе первичного землеустройства с целью упорядочения землепользования, особенно в условиях перераспределения земельного фонда.

Задачи ТЭО:

– инвентаризация и оценка земель;

– размещение сельскохозяйственных угодий, консолидация земель; устранение дальноземелья; чресполосицы, вклиниваний, вкрапливаний и т. д.

– размещение сельскохозяйственных культур; обоснование специализации производства и структуры посевных площадей;

– разработка агрокомплексов для различных агроэкологических групп земель (плакорных, слабо-, средне-, сильноэрозионных, солонцовых и т. д.), включающих дифференцированные севообороты, сенокосо-пастбищеобороты, системы обработки почвы, удобрения и защиты растений и др.;

Разработка проектов адаптивно-ландшафтного земледелия рассчитана на профессиональных товаропроизводителей, ориентированных на технологическую модернизацию предприятий, освоение современных агротехнологий различного уровня интенсификации: нормальные, интенсивные, высокоинтенсивные (точные). Этот уровень зависит от природных условий хозяйства, производительно-ресурсного потенциала товаропроизводителя и его профессионального уровня.

Исходная задача – размещение севооборота в пределах одного агроэкологического типа земель так, чтобы культуры и сорта находились в своей экологической нише. В пределах поля не должно быть контрастных компонентов по условиям почв, рельефа и других факторов. Экологическая неоднородность поля не позволяет осваивать интенсивные агротехнологии из-за несвоевременности проведения технологических операций. Наращивание применения удобрений и других средств в таких условиях малоэффективно. Правильное размещение культур и сортов в зависимости от теплообеспеченности и влагообеспеченности склонов, гранулометрического состава и других свойств почв дает высокий экономический эффект, а дифференциация агротехнологий по условиям предотвращения водной эрозии, дефляции и др., кроме того, обеспечивает экологический эффект.

Особое внимание в проектах АЛСЗ уделяется дифференциации обработки почвы в зависимости от почвенных и других условий, выявлению возможности прямого посева. В них обеспечивается ландшафтный подход к формированию систем удобрения сельскохозяйственных культур при окупаемости их зерном не менее 8–10 кг зерна за 1 кг действующего вещества удобрений. В проекте разрабатываются пакеты технологий возделывания сельскохозяйственных культур для различных уровней интенсификации в расчете на среднеклиматическую обеспеченную урожайность и система машин.

– Какие этапы включает в себя разработка и реализация проекта?

– Кафедра почвоведения, геологии и ландшафтоведения Тимирязевки разрабатываются проекты АЛСЗ уже более 20 лет. После заключения договора с заказчиком мы приглашаем на кафедру специалистов хозяйства для ознакомления с методикой проектирования, согласования проектных задач и обучения пользованием программным обеспечением.

Проектирование осуществляется по материалам почвенно-ландшафтного картографирования, которое выполняется с использованием топографических карт, космических снимков высокого разрешения и других материалов. Почвенное обследование проводится в масштабе 1:10000 с оптимальной сетью почвенных разрезов, бурений скважин и отбором почвенных образцов на химические анализы. По результатам изысканий разрабатывается АгроГИС, включающая электронные карты форм рельефа, крутизны и экспозиции склонов, почвообразующих пород, структур почвенного покрова, свойств почв, обеспеченности их элементами питания и др. Путем взаимного наложения этих карт-слоев разрабатываются карта групп и видов земель, которая служит основой для проектирования АЛСЗ. Этот процесс начинается с создания электронных карт пригодности земель под различные культуры. Путем их взаимного наложения определяют экологические типы земель, на которых проектируют севообороты, специализированные в соответствии с определяющими экологическими факторами (эрозия, дефляция, солонцеватость и т. д.). Затем в пределах севооборотов разрабатывают агротехнологии и систему машин. Завершается проект оценкой эколого-экономической эффективности систем земледелия и агротехнологий.

В порядке освоения проекта разрабатывается электронная книга истории полей, в которой отражаются производственные задания, с одной стороны, и характер и степень их выполнения с другой..

– Сколько в среднем стоит комплексное обследование гектара пашни с сопровождением проекта?

– Стоимость выполнения проекта и его сопровождения зависит от уровня интенсивности земледелия, на который ориентируется товаропроизводитель-заказчик и сложности объекта. По имеющемуся опыту она колеблется от 200 до 500 рублей за гектар. Стоимость разработки ТЭО систем земледелия обходится менее 200 руб/га.

– Для каких российских областей разработаны ваши проекты?

– Пилотные проекты адаптивно-ландшафтного земледелия и агротехнологий разработаны для Владимирской, Белгородской, Воронежской, Тамбовской, Курской, Саратовской областей, Татарстана.

– Куда поехать посмотреть, как реализованы и работают эти проекты?

– Рекомендую ОАО «Агрофирма «Роговатовская нива» Старооскольского района Белгородской области. Здесь, помимо ознакомления с проектом АЛСЗ и его освоением, полезно ознакомиться с достижениями сельского хозяйства Белгородской области как одной из наиболее успешных.

Николай Латышев

№1(23) журнала "Аграрный сектор" за март 2015 г. )

(продолжение интервью читайте в следующем номере журнала (№2(24), который выйдет в начале июля 2015 г.)

Подписаться на журнал