Асылжан Мамытбеков: о бизнесе, о холдингах, о мясе

Какой урожай зерна соберет Казахстан? Почему подорожало мясо кур? Какие отечественные сельхозпродукты доминируют в экспорте в страны Таможенного союза? Что явилось причиной снижения заболеваемости скота бруцеллезом и ящуром? Какие задачи должна решить программа «Агробизнес-2020? Эти и другие вопросы мы задали министру сельского хозяйства Казахстана Асылжану Мамытбекову. 

«Агробизнес 2020»: идти вперед и не сдаваться 

– Асылжан Сарыбаевич, в чем заключается главная цель программы «Агробизнес-2020», которая начала реализовываться в текущем году?

– Основная ее цель – повышение конкурентоспособности агробизнеса. В программе не намечается достижение каких-то производственных показателей, к примеру, расширение площадей под какую-то культуру или выведение какой-то породы скота. Программа нацелена на создание нормальных условий для ведения агробизнеса. Безусловно, в АПК имеются и свои проблемные вопросы: недоступность финансовых средств для сельхозтоваропроизводителей, слабый уровень ветеринарного обслуживания, улучшение эпизоотической обстановки, решение логистических вопросов, сдерживающих производство, тарифное регулирование, маркетинговая поддержка и многое другое… Часть этих вопросов будет решаться в ходе реализации программы, а какая-то часть из них выходит за рамки отраслевой компетенции министерства. И Минсельхоз приложит все усилия для их поэтапного решения. Но все остальное должен решать сам бизнес.

Более 20 лет назад мы объявили, что начинаем строить рыночную экономику. И сельское хозяйство было поставлено на рыночные рельсы. Но управление отраслью, к сожалению, не было перестроено. В рыночной системе эффективно управлять предприятием по тем же принципам, по которым шло раньше управление совхозами, неприемлемо. Решать за крестьян, что им сеять, когда убирать, какую породу скота развивать, сегодня просто невозможно.

Реализуя программу «Агробизнес-2020», государство создает базу для эффективного ведения аграрного бизнеса. Например, доступность финансовых средств решается путем инвестиционного субсидирования, внедрения системы страхования и гарантирования займов, совершенствования системы страхования в растениеводстве, обеспечения ветеринарной и фитосанитарной безопасности… Когда все эти базовые вещи будут выполнены, то уже такой проблемы, как доступность финансовых средств, не будет. Наоборот появится стремление уже со стороны финансовых институтов вложить деньги в сельхозпроизводство. Тем не менее одним из важнейших целевых индикаторов программы является повышение производительности труда.

– Вопрос страхования посевов сельхозкультур, как показали две сильные засухи за последние пять лет, для Казахстана достаточно актуальный и ждет своего решения…

– В 2011 году меня назначили министром сельского хозяйства, и страна в тот год получила исторически рекордный урожай зерна. Но это не была заслуга министерства. Мы лишь косвенно влияли на этот показатель. С 2011 года небывалые урожаи сменялись острыми засухами. И все это не случайность, а закономерность – идет глобальное изменение климата. В этих условиях самая главная функция министерства – наладить систему страхования в растениеводстве, которая должна работать эффективно. Сейчас этот вопрос пока не решен, и это решение не является простым. До сего дня страхование в растениеводстве было декларативным. Никто ничего и никому не возмещает в случае наступления страхового случая, к примеру, засухи. Лицензированные страховые компании со скрипом идут в сельское хозяйство, потому что мы туда из благих побуждений допустили общества взаимного страхования (ОВС) и никак их не регулируем. Крестьянин получает формальный договор, и считается, что все застраховано. «Страусиная позиция»: не вижу проблем – значит нет проблем. А на самом деле проблемы достигают больших размеров. И мы работаем над их решением.

– Как будут распределены средства, выделяемые на реализацию программы «Агробизнес-2020»?

– Из общих средств, выделенных на ее финансирование, 75% составят субсидии, из которых 95% будет распределяться через местные исполнительные органы. Остальные пойдут на развитие ветеринарной службы, страхование в растениеводстве и так далее. В основном это прямые директивные финансовые инструменты, которые предназначены для фермера. Разрабатывая программу, мы старались, чтобы субсидии не обезличивались, а были нацелены на достижение каких-то результатов. Чтобы субсидии, которые рассчитаны на гектар, было легко выдавать и легко получать. Мы уже прошли путь проб и ошибок и еще лет 5–6 лет назад думали, что повышение гектарных субсидий приведет к росту посевных площадей. На деле в ряде регионов «по бумагам» сеяли больше, но после посева всходы «постигала» засуха и их списывали. В итоге субсидии превратились в какую-то раздачу финансовых средств. Все эти моменты были учтены – в программе «Агробизнес-2020» субсидии будут направлены на то, чтобы крестьянин улучшал условия для выращиваемых культур. Купил удобрения, гербициды – получи субсидию. Купил технику – будет уменьшена лизинговая ставка. Купил оборудование – возместят часть понесенных затрат… Все это направлено на получение конкретного результата. При этом понятно, что субсидий может всем не хватать. Поэтому определены приоритеты – животноводство, кормопроизводство, что в свою очередь влечет развитие растениеводства, а это значит производство и переработку кормов, улучшение севооборотов, сохранение плодородия почвы и так далее.

Мы убрали диспропорции, которые существовали в АПК. Раньше основные субсидии (до 80%) приходились на растениеводство, но при этом ставились задачи развития животноводства. Сегодня мы исправили этот дисбаланс. Объемы субсидий в животноводстве равны объемам субсидий в растениеводстве. И сразу стали ощущать эффект. При этом субсидии в животноводстве не какие-то абстрактные, а направлены на конкретную маточную голову, на получение конкретного результата.

– В результате реализации программы производительность труда в сельском хозяйстве должна увеличиться в два раза. Это реально?

– Мы уже на 50% выполнили эту задачу. Когда она встала, производительность труда составляла 3 тысячи долларов США в год на одного среднестатистического работника. Сейчас производительность труда составляет 4,5 тысячи.

– Поясните на примерах.

– Приобретение хозяйством одного нового высокопроизводительного трактора позволяет заменить несколько высокозатратных и малопроизводительных старых тракторов. В итоге, если раньше были заняты три механизатора, то теперь один. Или еще – развитие животноводства формирует повышение спроса на корма, а кормовые культуры дают более высокий доход. То же самое можно сказать и о масличных культурах. В итоге доход хозяйства повышается более чем в два раза. Это результат диверсификации. Все эти процессы сейчас реально происходят в сельском хозяйстве.

Таможня мясу не помеха

– Как вы оцениваете конкурентоспособность казахстанского АПК в условиях Таможенного союза?

– Экспорт в страны Таможенного союза в текущем году из Казахстана идет гораздо большими темпами, чем импорт. За прошлый год у нас рост экспорта в эти страны составил 65%. А импорт вырос всего на 34%. Хотя до этого мы постоянно наблюдали рост импорта.

– За счет каких сельхозтоваров растет экспорт из Казахстана в страны ТС?

– Во-первых, мы начали продавать мясо, чего раньше вообще не было. До этого, чтобы продать мясо, надо было очень много кругов пройти. К примеру, ветеринарную аттестацию в Казахстане имел только один мясокомбинат. И это при том, что Россия много мяса импортирует. Теперь для поставки мяса в Россию аттестацию проводят наши ветеринарные службы. Наш ветеринарный сертификат действителен в странах ТС. Кроме ветеринарных барьеров, были и таможенные – склады временного хранения. Чтобы из Костаная привезти мясо в Челябинск, его надо было везти в Самару, там растаможить, потому что только там был ближайший склад для животноводческой продукции. И только после этого мясо из Самары можно было привезти в Челябинск. Сейчас таких проблем нет. А если и возникают какие-то барьеры, они легко преодолимы и оптимизированы до минимума.

Сегодня пошел рост экспорта зерна в Россию, растут объемы поставок плодоовощной продукции. В Южно-Казахстанской области россияне скупают урожай теплиц «на корню» под 100% предоплату. Поэтому на юге и теплицы растут как грибы, особенно в Сарыагашском районе Южно-Казахстанской области. В Россию продается много бахчевой продукции. В большом количестве закупаются яблоки. Продается и переработанная продукция.

Болезни отступают

– Какие изменения будут внесены в работу ветеринарной службы?

– В Казахстане утверждена стратегия развития ветеринарной службы, которая согласована с Международным эпизоотическим бюро. В республике открыт субрегиональный офис этой международной организации. Теперь через МЭБ решается вопрос открытия части буферной зоны по ящуру на юге республики – она будет сокращена в два раза. В следующем году, возможно, буфер вообще будет снят, что позволит республике получить статус страны, свободной от ящура при вакцинации.

К примеру, в Кызылординской и Алматинской областях у нас находится 50% всего КРС республики. И если будут сняты все эти ограничения, то у хозяйств, расположенных в этих областях, открываются большие перспективы развития, и наши предприниматели получат возможность экспортировать мясо.

И все это благодаря соблюдению требований международных стандартов по ветеринарии, сотрудничеству с международными организациями. ФАО нам оказывает техническую помощь по бруцеллезу.

У нас в субрегиональном офисе в Астане создается Бюро по ящуру, которое будет принимать решение по закрытию или открытию стран Средней Азии и Кавказа по этому заболеванию. Председателем этого бюро является наш главный ветинспектор. Он, как представитель МЭБ, будет принимать решение. И это большое доверие. В этом году МЭБ на 2 млн. евро открывает банк вакцины. За счет международных средств они покупают вакцину и складируют ее здесь, в Астане, на случай каких-либо вспышек заболеваний в этом регионе. Система работает следующим образом: не дожидаясь бюджетных средств, они гасят заболевание, и уже затем страна, которой они предоставили эту вакцину, компенсирует эти затраты. В ближайшие два года этот банк увеличится до 6 млн. евро. И у нас будет пожарный резерв. Теперь все страны будут координировать свою работу с этим международным офисом.

– Какова в целом эпизоотическая ситуация в этом году?

– Ситуация резко улучшается. По бруцеллезу двукратное снижение заболеваемости. В позапрошлом году у нас было 13 вспышек ящура, в прошлом году – 3. И все они были в первом полугодии, а со второго полугодия мы начали применять очищенную вакцину. И как рукой сняло.

– Это результат проведенных реформ?

– Я думаю, тут все сказывается. Бизнес стал более ответственным, государственная служба и система диагностики стали лучше работать. Мы ужесточили требования по диагностическим препаратам. Требования к вакцинам стали жестче. Больше года у нас нет вспышек ящура. Осенью будет конференция МЭБ, на которую выносятся темы распространения опыта и развития ветеринарной службы в Казахстане. МЭБ будет показывать другим странам, что сделал Казахстан за последние три года.

Банки долги не прощают

– Другой важный вопрос – финансовое оздоровление АПК. Что здесь нужно решать в первую очередь?

– Механизм работает таким образом, что банки, которые ранее выдали кредиты на короткий срок и под высокие ставки, могут удлинить этот кредит. И уменьшить ставку. В этом смысл программы. Мы фондируем банк, и банк выдает кредит сроком на 10 лет по ставке не выше 7% годовых. Надо сказать, что это коснется только тех, в ком банк будет уверен. Тем, кто прошел эту «ватерлинию», уже ничем не поможешь. Поэтому инструмент финансового оздоровления очень рыночный, там нет никаких чиновничьих решений. Все решает сам бизнес с банком. Если он докажет свою устойчивость банку, то банк ему идет навстречу и берет за него долги. Если даже возникнет проблема, то банк будет отвечать в любом случае за эти деньги, которые он будет обязан вернуть.

– Президент страны как-то сказал, что два зерновых холдинга в Казахстане можно свободно обанкротить. Сейчас нашлись такие холдинги?

– Это будет ясно, когда закончится программа оздоровления АПК. Она завершится к концу года. Компании, которые не смогли войти в нее, скорее всего, пойдут на банкротство. Тут два пути – либо холдинг оздоравливается, либо он продается. Чудес не бывает, банки долги не прощают.

– В советское время совхозам жестко ставилась задача по срокам сева, видам сельхозкультур и площадям посева. Нередко к нам в редакцию весной крестьяне звонят и спрашивают, что в этом году лучше будет посеять, исходя из трендов мировых и местных рынков. Если государство не берет на себя решение этой задачи, то кто сегодня должен подсказать крестьянину, как правильно сориентироваться в этом вопросе?

– Никто никому ничего не подскажет. Мы должны крестьянам давать существующие прогнозы, показать мировые тренды, спрос и предложение. Исходя из этого, крестьянин сам должен принимать микрорешения на своем уровне. При этом не просто смотреть на мировые тенденции, а понимать, куда он продаст урожай, который вырастет осенью, кто этот урожай у него купит.

– Было немало дискуссий по поводу объединения вузов с научно-исследовательскими институтами. Какова, на ваш взгляд, оптимальная модель сотрудничества научных учреждений и вузов?

– Моя позиция не изменилась. Нужна интеграция науки, образования и бизнеса. Они не должны жить каждый сам для себя. Они должны работать на одну общую задачу. Подготовка кадров, проведение научных исследований, и бизнес – все это должно работать совместно. Кадры и исследования должны работать для бизнеса. В свою очередь бизнес должен оказывать помощь в подготовке кадров и прохождении практики. Все это должно быть взаимосвязано. Интеграция должна быть на высоком уровне.

Бизнес должен влиять на заказы и по подготовке кадров. Кто определяет квоту, сколько нужно агрономов или ветеринаров? Явно не бизнес. Вузы готовят агрономов, которые теплицу видели только на картинке. В итоге бизнес вынужден по 400 евро в сутки оплачивать услуги агронома из Голландии. Кому хочется такие деньги тратить? Никому. Но другого выхода нет. Государство не должно финансировать прикладные исследования в сельском хозяйстве, если бизнес не вложит свои средства в такой проект. А бизнес не будет вкладывать в проекты, заведомо отставшие от жизни и никому не интересные, оторванные от реальной экономики. Просто увеличение финансирования тоже не дает эффекта. Нужна система контроля за использованием выделяемых средств.

Курица не птица, но цены «взлетели»

– Не могу не спросить о росте цен на отдельные виды продуктов. Самый, пожалуй, яркий пример – скачок цен на куриное мясо, которое за лето подорожало как минимум на 30%. С чем это связано?

– Во-первых, надо понимать, что летом подорожало зерно. В июле одна тонна пшеницы третьего класса стоила 46–47 тысяч тенге. На повышении цен на зерно сыграла февральская девальвация тенге и тот факт, что остатки зерна прошлого года были низкими по сравнению со средними многолетними данными. А в птицеводстве основную долю в себестоимости занимают корма, основа которых – пшеница. Поэтому и цена на куриное мясо увеличилась. Надо учитывать и внутреннюю ситуацию. Птицефабрикам наше государство выделяло удешевленное зерно, а в России такой программы, как у нас, нет. Когда российские цены на курятину летом поднялись, это закономерным образом повлияло на цены на нашем рынке. Сказать, что повышение цен на куриное мясо – это плохо, я не могу. Для сельского хозяйства повышение цены на сельхозпродукцию – это хорошо.

– Но есть и социально значимые слои населения, которым стало не по карману покупать такое мясо…

– Но нельзя решать социальные проблемы за счет производителя, за счет снижения цены на его продукцию, чтобы он в итоге работал с малой рентабельностью… Этим мы только хуже сделаем. Если производителю будет невыгодно производить сельхозпродукцию, у него возникнет обратная реакция – снизить или совсем закрыть свое производство. От этого точно все проиграют.

– Как в этом году складывается ситуация по завозу импортного скота в республику?

– Мы завозили и завозим племенной скот, так как рассчитывали на большой спрос на племпродукцию. Если бы мы этот скот не завозили, то возникший спрос привел бы к очень высокому уровню цен на племенных животных. В условиях, когда программа требует, чтобы был бык, а его «недостаточно», это означает, что цены будут выше «потолочных». И то, несмотря на активный завоз племенного скота, цены поднялись. А если бы завоза не было вообще, какими бы эти цены были? Заоблачными.

Мы видим, что сейчас рынок насыщается. Это означает, что в программу развития товарных хозяйств необходимо внести изменения, чтобы был постоянный спрос на племенную продукцию. В этих условиях мы пересматриваем график завоза скота и удлиняем его, хотя объем завоза остается прежним. Просто планируем продолжать завозить высокопродуктивный племенной скот не до 2016, а до 2020 года. Каждый год скота будем закупать меньше, но этот процесс будет идти дольше.

– А как себя чувствует уже завезенный скот? Вы как-то отслеживаете этот процесс?

– Он хорошо себя чувствует. Потомство от этого скота уже продают на внутреннем рынке. Недавно был фермер из Карагандинской области, он купил двух быков породы ангус. Хозяйство имеет хороший приплод. И сегодня оптом продает 40 бычков, их хорошо покупают. Мы уверены, что до конца года поставим 10 тысяч тонн мяса говядины в Россию. Это небывалый объем для Казахстана.

– Каковы виды на урожай зерновых?

– Урожай в целом ожидается на уровне среднемноголетнего. Элеваторы в этом году перед уборкой были почти все пустые, так что с их наполнением особых проблем не будет.

– Спасибо за интервью.

Николай Латышев

Журнал "Аграрный сектор", №3(21), сентябрь 2014 г.